Хочу ответить. Хочу сказать:

— Всё в порядке, ваше высочество. Вам почудилось…

Хочу, но не могу, потому что горло сковал лёд.

— Ваше величество, вы позволите? — Реплика Кира обращена к Ридкарду.

Как реагирует новоявленный король Верилии — не знаю, не вижу. Только в следующий момент моя ладонь оказывается на локте Кирстена, и я запоздало понимаю — меня ведут к дверям, прочь из зала.

Гул голосов становится тише. Конечно, мне следует улыбнуться и заверить верилийцев, что всё в порядке, но я не в состоянии. Единственное, на что хватает сил, — держать лицо и спину.

Лакеев нет. Мы останавливаемся у резной створки. Мне приходится убрать ладонь с его локтя, дождаться, когда Кир откроет двери и, повинуясь жесту, пройти вперёд. Кирстен выходит следом и прикрывает дверь.

В следующий миг боевик подхватывает меня на руки, и в гулкой тишине дворца звучит яростное:

— Целителя сюда! Немедленно!

А я проваливаюсь в первый в жизни настоящий обморок.

Атмосфера, царившая в небольшой, оформленной в золотисто-алых тонах гостиной, была, мягко говоря, нервной. Я лежала на удобном, обитом кожей диванчике и старалась не смотреть на собравшихся вокруг мужчин. На бледного, крайне взволнованного отца, на не менее бледного Рида и хмурую троицу представителей венценосного рода Донтор.

Я пыталась сосредоточиться на другом, нейтральном человеке — на худощавом пожилом целителе, который восседал на стуле и по десятому разу щупал мой пульс. Прояснять ситуацию целитель не спешил…

— Что с моей дочерью? — не выдержал господин Форан.

Мужчина в бледно-зелёном камзоле одарил суровым взглядом сперва меня, после обступивших диванчик аристократов. Потом неодобрительно крякнул и заявил:

— Ничего хорошего, господа.

Папа побледнел ещё больше, Рид нахмурил брови, Кирстен заметно дёрнулся. А я заёрзала и попыталась сесть. Тот факт, что лежу в присутствии двух королей изрядно смущал, но справиться со слабостью, увы, не смогла.

— У госпожи Эмелис жесточайшее магическое истощение, — сообщил целитель. И добавил с особой, предельно мрачной интонацией: — Она на грани выгорания.

Недовольство мужчины в бледно-зелёном камзоле было вполне понятно — магическое выгорание относится к тому типу травм, исцелить которые невозможно. Более того, чем выше уровень дара, тем больший урон наносится здоровью. Выгоревший маг… он в овощ превращается. Не в прямом смысле, а в плане психики.

— Почему это произошло? — спросил Ридкард тихо.

В этот раз суровый взгляд целителя предназначался исключительно мне.

— Госпожа Эмелис, извините, но в данном случае я не считаю себя обязанным хранить врачебную тайну. Если вы не в состоянии избежать подобных инцидентов, то ваши близкие должны знать.

И уже им, в смысле близким:

— Я не менталист, господа. Но даже я вижу на ауре госпожи Эмелис два свежих рубца. Это означает, что за последние полгода эта девушка умудрилась заработать два магических срыва. Два! Понимаете? Причём последний случился всего несколько дней назад.

Лицо отца вытянулось, лицо их величества Ридкарда Первого из рода Неран — тоже. А мужчины из рода Донтор дружно поджали губы и вконец посуровели.

А худощавый продолжал:

— При таком отношении к собственному здоровью к целителям обращаться без толку. Потому что мы только последствия устранить можем, а устранить суть проблемы, увы, не в нашей компетенции. Современная наука ещё не научилась добавлять бестолковым людям ума. Так что в данном случае я фактически бессилен.

Очень дерзкие слова! Очень!!! И я так надеялась, что формулировка, которую выбрал целитель, отвлечёт мужчин от сути, но…

— Эмелис? — позвал отец. — Эмелис, какие ещё срывы?

А следом Рид:

— Эмелис, милая, о чём говорит целитель?

Ну всё. Влипла. Причём по полной.

— Простите, но я полагаю, что допрос в данном случае неуместен, — пришел на помощь Кир.

Провокатор в бледно-зелёном камзоле поддержал младшего принца кивком. Потом выдохнул и заговорил уже спокойнее:

— Ближайшие две недели госпоже Эмелис показан постельный режим, успокоительные и полное душевное спокойствие. Никаких скандалов, никаких допросов, никаких потрясений.

— Понял, — сказал Ридкард.

А целитель горько улыбнулся и добавил:

— И никакой магии.

— Магии не будет, — заверил господин Форан и отёр вспотевший лоб платком.

Повисла пауза, долгая и предельно странная. Настолько странная, что я вопреки рекомендациям целителя и успокоительному заклинанию, которое тот наложил четверть часа назад (до появления монархов двух держав и моего папы, они в это время договор подписывали), начала нервничать.

— Вы не понимаете, — сказал целитель хмуро. — Никакой магии. Вообще никакой. Ей в ближайшее время даже заклинания для завивки волос запрещены.

— Никаких заклинаний, — послушно повторил Рид, сделал шаг к диванчику.

А мужчина в бледно-зелёном камзоле покачал головой и поднял руку в запрещающем жесте.

— Нет, ваше величество. Вы всё-таки не понимаете…

— Ну так объясните, — нахмурился Ридкард.

— Госпоже Эмелис запрещена абсолютно вся магия, — сказал целитель со вздохом. — Ей нельзя в портал. Вам придётся оставить госпожу Эмелис здесь, в Дурборе.

Опять пауза. А тишина, наполнившая гостиную… она оглушительная.

О Богиня, какое счастье, что нахожусь под действием успокоительного заклинания. Впрочем, даже оно не способно удержать сердце от сумасшествия. Я чувствую, почти слышу, как ускоряется ритм. И едва сдерживаю вздох облегчения — я остаюсь! Я остаюсь в Дурборе! В этом ужасном северном королевстве, где… где есть он. Мой синеглазый боевик. Негодяй! Бессовестный, беспринципный, глупый, но… бесконечно любимый.

— Как это… нельзя? — переспросил господин Форан. — Как это?..

— Пространственные переходы, конечно, считаются безопасными, — начал пояснять целитель, — но не в случае магического истощения. Я так понимаю, что именно переход спровоцировал нынешнее состояние госпожи Эмелис. Визит сюда вытянул последние магические силы, и вот итог. Ещё одно перемещение её убьёт. И, предупреждая следующий вопрос: полёт на драконе также невозможен. Магическое истощение, как не трудно заметить, отразилось на физическом состоянии. Госпоже Эмелис положен постельный режим, и только он.

— И когда она сможет вернуться в Верилию? — встрял Рид.

Целитель пожал плечами.

— Не знаю, будем смотреть по состоянию.

Предварительный прогноз — не раньше, чем через два месяца.

— Сколько?! — воскликнул наречённый, а мне пришлось закусить губу, чтобы сдержать улыбку.

Я остаюсь в Дурборе. Я остаюсь…

— Не волнуйтесь, ваше величество, — встрял Вонгард. — Мы позаботимся о госпоже Эмелис. — И уже мне: — Госпожа Эмелис, мой дворец в полном вашем распоряжении.

Я сдержанно кивнула, а в следующий миг моё счастье разлетелось на осколки, потому что папа поджал губы и сообщил:

— Мы пришлём к тебе госпожу Ларре. Она позаботится…

Логика отца была более чем понятна — незнакомое окружение никак не способствует обретению душевного равновесия. К тому же ситуация довольно компрометирующая. По уму, мне действительно нужна компаньонка, вот только…

— О, не беспокойтесь, господин Форан, — вновь подал голос их величество Вонгард. — В свите королевы-матери достаточно благородных, воспитанных женщин.

Я никогда не разделяла стремление отца к власти, но в этот момент оценила преимущество королевского статуса. Лёгкий намёк и тон, бесконечно далёкий от приказа, но… первый министр Верилии замер, а потом кивнул и сказал:

— Благодарю, ваше величество.

Кажется, папа хотел сказать что-то ещё, но разговор прервал уверенный стук в дверь. А спустя мгновение в гостиной появилась женщина в форменном платье, переднике и строгом чепце.

— Комнаты для госпожи Эмелис готовы, — с поклоном сообщила она.

Вопроса: кто и когда велел подготовить комнаты, не прозвучало. Его попросту не успели задать. Едва женщина, в коей угадывалась старшая горничная, разогнула спину, боевик коротко поклонился представителям Верилии и решительно подошел к диванчику.